Gabriel Fore

^__^

>Alex>

Ну как, приснилось?
Хорошее настроение уходит не в стихи, а негатив выражать на других хуже.
Ты не так понял. Старые прекраснее тем, а молодые - другим.
Необычно.

>Alex>

оО да...
Нет, но часто. Впрочем, на дворе солнце, уже реже, чем раньше.

“Там, где дни облачены и кратки,
Родится племя, которому умирать не больно.” Петрарка.

Мне страшно и смешно смотреть на тех,
К кому презренье тяготеет злое.
Мои издевки - может, это грех?
И все равно, не нужно мне иное.
Скажите, кто придумал Бога?
Зачем его придумал глупый люд?
И почему на небе не берлога,
И ангелы глаза нам не клюют?
Скажите, кто придумал счастье?
И почему его никто не знал?
И в клочья рвут себе запястья,
И дьявол, а не Бог карал…
Мне ад не страшен, даже не пугайте.
Не страшно гнить среди друзей!
Аида Цербер, головами лайте,
Я пережил все тысячи смертей!
Горел в кругах всех девяти,
И жизнь никчемную прожил,
Меня, говаривали, не спасти…
И потерял, чем дорожил…
Зачем придумали вы Бога?
Зачем надежду дали жить всегда?
У Бога выросли два рога,
И жизни нет, и есть одна беда.
Быть может, я так глуп, и это бред?
Быть может, мне надо лечиться?
Как бы то ни было, ответа нет да нет,
А мне кричать, мне не остановиться…
Мне страшно и смешно смотреть на всех,
Кого я знал, кого узнаю вскоре.
Мне не понять иных таких утех,
Чем чувства сильные, как то же горе.
Зачем вы Бога выдумали, люди?
Вы возвели фантом на пьедестал,
Ему писали тысячи прелюдий,
И как он пылью до сих пор не стал?
Вы верите, глупцы, лишь в сладкий морок,
Вас не спасет ничто от смерти рук.
Лет через двадцать, тридцать, может, сорок
Раздастся её томный стук.
И мы умрем, мы все умрем в мученьях,
То будет ад, а рая вовсе нет.
Но тот, кто жил в смертях, гоненьях -
Тому беды и в смерти нет.
И там, где дни облачены и кратки,
Где преступают злой косы порог,
Сбываются мечты и веселы, и сладки,
Там нет его, прощай, мой милый Бог.
Прощай навеки, я не засмею тебя,
Ты знал, ведь знал, что нет тебя на небе?
Тогда я скину тебя с облака любя,
Ты станешь белый, мертвый старый лебедь.

Простите те, кого мог ненароком
Я оскорбить, кому что говорил;
Пусть будет мне сатира и пороком,
Когда я возвращался, уходил.
Быть может, я вернусь, и будет
Мир высмеяным мною вновь.
О да, злых слов, да не убудет…
Прольется милая мне кровь.

Gabriel Fore

Спасибо)
Ловлю себя на том, что уж очень сильно ненавижу людей.

Gabriel Fore

Это ненормально, но привычно, потому любить - гораздо сложнее.

Gabriel Fore

Большинство, мой просчет в том, что я не уточняю.
Хватит флудить. >_<

На ваш суд... если сумеете прочесть все - произведу в герои. хД

Четверостишие было написано под впечатлением от "Хроник Сиалы" Пехова и посвящалось Угрю, если кто читал.

В молчаливом ожиданье
Он смирился со судьбой
И не чувствует прощанья
С жизни тягой и тоской.
Ему меч в бою соратник,
Он с луною обручен.
Его жизнь – миг яркий – краток,
Со свободою сплочен.

***

Книге.

Мне запах древности страниц
Милее пряных трав.
Чернильных слов и верениц…
Прекрасен мир дубрав,
Что отражение нашел
В листах любимых книг.
Блестит лазурью водный дол,
В словах являя лик.
А чего стоит переплет,
Что златом был тиснен?
И мысли каверзной полет,
И явью ставший сон?
Мир книг величествен, велик,
Он ярок и силен.
Нет ничего живее книг –
Мечтою окрылен,
Пройдет герой сто тысяч миль,
Добудет свой он приз.
И расскажи – то сказка, быль,
Судьбы дурной каприз?
Сдуваю пыль с седых листов,
По буквам проведу
Ладонью, книги я остов
На полку положу.
Да сяду ночью с фонарем
В саду я винных лоз,
И будем с книгой мы вдвоем
Гулять по миру грез.

***

Ода Хаосу.

Багрянцем небо озарил
И полыхнул, что было сил
Алеющий закат.
Индиго кровью налилось,
И разошелся ветер врозь,
Дракону старший брат.
Листва златая танцевать,
Как торжествующая знать
Взлетела до небес.
И в дикой пляске завертел
В одежде из пера и стрел
Шаман, как резвый бес.
Пляши, пляши, коль свет не мил,
Пока огонь нас озарил,
Тони, шаман, в крови.
Грядет конец конца времен,
Бог лигой копий окружен,
Ему не до любви.
Шаман безумный взял клинок
И через копья – богу в бок,
Пронзил его насмерть.
И прахом пал в зарю опал
Мир тот, что тенью длинной стал
И тощей, точно жердь.
Пляши, шаман, ведь ты убил
Одно из тех семи светил,
Что подпирало мир.
Ликуй, шаман, ты новый бог,
Ты всем очиститься помог –
Так накрывай же пир!
И кровь по кубкам всем разлей,
Подай на стол живых людей,
А бога скушай сам!
Сил не жалей, шаман, скорей,
Ты к небесам да поживей
Беги по головам.
Тебе дверь ангел отопрет –
Стрелой пали ему в живот,
И к Аду стрекача.
Тебя там дьявол повстречал –
С плеча кувалдой, чтоб упал,
Шипит пусть, как свеча.
Ему ты уши оторви,
Сажай спиною на угли,
А после – четвертуй.
Когда издаст последний крик,
Отрежь его двойной язык
И тут же быстро сжуй.
Да! Хаос жизни поглотил,
Шаман, друг, плату заплатил –
Лежит на дне реки,
Что лавой огненной зовем.
Здесь Хаос звется королем,
Встречал его – беги.
Когда последний пепел спал,
Со дна шаман безумный встал,
Чтоб снова убивать.
В миры другие правит шаг,
Он небу, аду злейший враг,
Беги его встречать!

***

В окно светит почти полная луна, в наушниках поет Мельница, ветер тянет запахи свежескошенной травы.

Сизым облаком спускался дым
На заснувшие леса,
Дикий ветер ярым волком злым
Завывал и бил в глаза.
Горький запах пряных трав манил
В семь листвы и свет луны
Душу в клочья рвал и бороздил
Сердце зверя; догони!

***

Не жива от звериной тяги
Стать крылатою птицей вольной.
Но не стать.. и пьяна от браги,
Рвет мой сон мир моей же болью.
Где мой край? За семью морями;
Мое небо? Там, где светят звезды.
Разлетаются чайки снами,
Рассыпаются прахом грезы.
Нет земель, где меня бы ждали,
Нет того, кто бы звал ночами.
Кто бы знал – те позабывали,
Те, что вслед было мне кричали…
Хочу стать волком диким, грозным,
Устрашать своим ревом степи.
Но полынью запахли розы,
Но стянули мне шею цепи.
Оборвались мечты и думы,
В кровь стоптала босые ноги.
Корка хлеба мне тянет суму,
Позабыли о служке боги.
Мне б заплакать слезою горькой,
На колени упасть бы в горе.
Но не час; солнце стало только,
От меня ждет народ историй.
Сяду к храму, как прежде, с лирой,
Исхудалой рукой по струнам.
Пропою десять сказок мира
Про добро, зло и магов руны…
А зайдет солнце за горою –
Соберу медяки-монеты,
Обменяю на хлеб с водою,
Да уйду вновь бродить по свету.
Такова моя доля – что же,
Мне не стать волком, птицей, сталью.
Со зверьем делить буду ложе,
И мечтами летать за далью…
Променяла родных на небо,
Лишь сама я во всем виновата.
Но у ветра спрошу раз - где я?
Не пора ли домой, крылатый?
Не пора… нет назад дороги.
Моя жизнь – песен вереница.
За спиной реки, лес, отроги,
Впереди – новый мир ложится.

***

Умирает душа в миллионе миров;
Виден из-за песка корабельный остов,
Виден белый скелет и колеса карет,
Виден яркий и жуткий чернеющий свет.
А на дюне сидит человек невелик,
С бородою и палкой усталый старик.
Видит время старик, слышит время старик,
И оно ему на ухо шепчет "тик-тик".
Прозвенит колокольня двенадцатый час,
Лишь двенадцатый час, и за разом на раз.
Здесь всегда полночь бьет, здесь никто не умрет,
Потому что здесь время совсем не идет.
Вдалеке старик города башни видал,
И решил поспешить с корабля да на бал.
Он давно уж приплыл, как пиратом прослыл,
Да как бунт капитана когда-то убил.
Свет светил и манил, старик шел и спешил,
Обгоняемый грифовой тенью от крыл.
У домов старик встал, песка в руки набрал,
Зарыдал и упал среди ржавых забрал.
Среди ржавых мечей, среди мертвых коней,
Среди ржавых домов и немых фонарей.
Стены храмов шептали о крови густой,
Трупы дальше манили, в глубь домов, за собой.
Встал старик, зашагал, куда мертвый позвал,
Зашагал среди трупов кровавых завал.
Вышел бывший пират, да что вышел, не рад -
Площадь тонет в крови давно мертвых солдат.
Ещё свежей крови, темно-алой крови.
Лег на землю старик и лежал до зари.
А зари все и нет, ведь двенадцатый час,
Ведь двенадцатый час бьет за разом на раз.
Все лежал и лежал, то рыдал, хохотал,
Удивлялся, как мир небытья низко пал.
Спустя десять веков видит - сел рядом Бог,
Губы тянет в улыбке, а глазами-то строг.
Бог сидел, Бог свистел, песню Бог вдруг запел,
И в глаза старику пристально посмотрел.
"Оглянись, милый друг: что ты видишь вокруг?
Что ты чуешь, мой друг, какой слышишь ты звук?"
"Вижу мертвую воду, слышу песнь соловья,
Подо мною усыпана прахом земля.
Милый бог, мне скажи, да прошу, не солги -
Неужели лишь так отдает люд долги?"
Клочья рвал с бороды, будто карты листы,
Карты, что завела в царство мертвой воды.
"Что ж ты плачешь, старик?" - Усмехается Бог.
"Ты ль не помнишь уже - миновал ты порог,
Что завел тебя в Ад, и ты сам же был рад!".
Присмотрелся старик к Богу - сразу поник.
Вроде Бог, вроде нет, и не брат, а... двойник?
Хохотал Люцифер, и рыдал Люцифер
Над глупейший, старейшей из всех людских вер.
"Вот потеха... хе-хе... ну скажи мне, пират,
Неужель ты не рад попасть в мой греха сад?"
Хлопнул дьявол в ладоши - посыпались гроши,
Томно хлопнул ресницей - появились девицы.
Пал старик на колени пред усладами всеми
И грехи стал замаливать. Долгое время
Люцифер его слушал, девиц медленно кушал,
Но не вытерпев перечень, рявкнул: "Послушай!
Милый друг, ты в Аду, и тебя не спасут.
Раньше стоило каяться, нынче ты тут!"
"Как всегда, опоздал", - вздохнул грешник и встал.
"Ты бы мне, господин, что-нибудь приказал?"

***

Как вспорол небеса величавый рассвет,
Когда филину час засыпать,
Эхом кинулся в поле крик: "Выхода нет!"
Дурно жить, не хочу умирать.
Оркестр прелюдию к жизни сыграл,
Сплел садовник терновый венец.
Впереди ждут просторы из рельсов и шпал,
Впереди ждет печальный конец.
Бьется мир над вопросом: "Зачем мы живем?
Что нас ждет после смерти, ну что?"
Был ты доктором, нищим, самим королем,
После смерти ты труп, вот и все.
Как сказал мне однажды один лицемер:
"Смерти я не боюсь, вот так вот!"
Вера в бессмертье глупее всех вер,
И в неё верит весь этот сброд.
"Бог дал день, Бог дал силу". Чего он не дал?
Что творец пожалел детворе?
Честность, мир и достоинство дьявол забрал,
Лишь ему дело есть на земле.

Ветер травы трепал, пестил лист, лепесток.
И откуда отчаянья крик?
Загорался рассветом прекрасный восток,
Силуэт черной ночи поник.

***

Холодные стены из стекла и бетона
Недетскою хваткой берутся за шею.
По россыпи гильз от проклятых патронов
Иду к эшафоту, пока не прозрею.
В прекрасном бессилье я локти кусаю,
Рву старые листья, бью скалы и море.
Уж лучше земля, чем тень чертова рая,
Меняю бинты на привычное горе.
Ведь что ни бинтуй, кровь сочится быстрее,
И что ни жалей, боль - ужасная пытка.
В дичайшей печали чуть мертвого зверя,
Что был слишком слабым и что не был прытким.
Виной не обида, гордыня, презренье,
Все глупости чувств я смогу пережить.
Лишь непонимание, муки творенье,
Бессилие жить всех сумеют сломить.

***

Навеяно песней Иллет.

Лунный ловец - призрак сказки ночной,
Лунная гладь, тихий лунный прибой.
Лунная ночь у брегов лунных рек,
Лунная ночь длится весь лунный век.

Лунная жизнь в танце с лунною смертью,
Лунные косы дева лунная вертит.
Лунное платье на точеной фигурке.
Сеется дым от лунных окурков,
Моет следы на песке лунных кошек.
Лунная дева идет дальше и дольше.
Лунная тень ниспадает на землю,
Землю луны, где сон вечности дремлет.

Лунный ловец - призрак луннои дали,
Лунная рыба с чешуею из стали,
Лунная дева пляшет под тенью,
Борется солнце с лунною ленью.

>Alex>

хD Не думала, что именно ЭТО тебе понравится.

Невольно ложилось на мелодию Арии "Я свободен".

Словно птице в небесах
Мне лететь на риск и страх
Не на юг, но не север,
Мне туда, где плачут звери
Над сорванным цветком...
Словно ветру в облаках
Мне нести мир на руках
Не на запад, не восток,
Там, где жизнь дала росток
И заперта замком...
Распахну свои крыла,
Запоет мне вслед зола,
Улыбнется вслед огонь,
Зашипит злу - только тронь,
И я взлечу на свет...
Свет звезды меня манил
В мир семи земных светил,
В мир, где нет мне места, но
Буду жить там все равно
Пусть меня там и нет...
Засмеюсь богам в лицо -
Им все ночь, а мне светло,
Им все зло, а мне потеха,
Может быть, я все же грешен,
Да и не быть святым...
Улыбнусь луне своей,
Пропою солнцу - согрей.
Мир, ты мой, я твой, люблю!
Ничего я не хочу,
Крылатым быть, вольным...
Птицей вольной в небесах
Улетать на риск и страх
Не на юг и не на север,
А туда, где морем клевер
Обиды поглотил...
Обиды я забыл,
Да я давно простил.
Давно простил...

Эвьйо

Это намек на то, что поступок Отца и Матери в итоге навлек большую беду, неели та, от которой они хотели оградить детей. Ну и отчасти признание того, что действия Морхэйн только подводят существование этого мира к концу.

Эвьйо

хD все может быть)

После долгого застоя я вновь начал писать стихи. Первый - на украинском, написан для посиделок лицейских стихоплетов. Второй - моя ломка и избавление от затяжного видения мира в черных красках.

Біло-рожевий цвіт вишні встилає
Трави у диких садах.
Лиш журавель в вишині синій знає,
Що чує від неба цей птах.
Крила, напуті холодним повітрям,
Сонце, що сяє в очах...
Синьо-червоні ранкові палітри
Стирають мій сліпий страх.
Пір'я тріпоче під вітра сумлінням,
В криці розкриті вуста.
Світ завжди різний, тільки незмінна
Чарівна вишнева весна.
Весна - це свобода, це крила, це небо,
Це мрія про краще життя.
Танення льоду, котики-верби,
Шепіт зими з небуття.

Черные чернила на желтых листах -
Это все не время, лишь печаль больная.
Черно-серо-белый, полосатый страх -
Кто он и откуда, ничего не знаю.
Гладкие скульптуры, черствые картины,
Рваные полотна, тихий-тихий стон.
Боже, как уныло... вперед, гардемарины!
Каждый день на фронте терпим мы урон:
Можем не вернуться из цветных сплетений,
Можем застрелиться, можем улететь
В страны черных сказок, как того хотели,
Где зло угрожает нам стальная плеть...
Где нам схватит горло страх своей печатью,
Где раздавит душу каждый новый день.

...Сказка готик-лоли в старомодных платьях,
Сказка Отто Дикса, изумрудов тень...